Название: Шаверма
Автор:  garvet
Бета:  meg aka moula
Размер: драббл 386 слов
Канон: MCU, вселенная комикса
Пейринг/Персонажи: Стивен Стрендж, Тони Старк
Категория: джен
Жанр: флафф

После ссоры со Стренджем Тони не находит себе места. Он снова и снова вспоминает плотно сжатые губы, сдвинутые брови и готовое сорваться с подрагивающих пальцев заклинание. Высокомерно вздернутый подбородок, а затем – идеально прямую спину уходящего друга. Все и всегда уходят от него, да пусть катятся к черту!

Через день Тони не выдерживает и шлет Стренджу СМС с предложением пойти пожрать шавермы. Не получая ответа, он к вечеру изменяет предложение на ресторан Мишлен. Перезванивает. Стрендж не берет трубку, и Старк стирает его номер. Все равно он помнит его наизусть.

Через пару дней он приезжает к дому Стренджа и, навернув несколько кругов по Бликер-стрит, паркуется у особняка, чтобы посмотреть на окна. (Его интересует только архитектура и окна: он собирается заказать такие же для старомодного пляжного домика во Флориде. Там будет приятно устраивать вечеринки в стиле 80-х). За весь вечер из дома никто не выходит.

На следующий день Тони приезжает сюда, чтобы постучать. И ожидаемо не получает ответа.

Через неделю он доходит до того, что палит в чертову дверь из репульсоров, подозревая, что случилось что-то плохое. Он бы слетал за Стренджем даже в Тибет, если б знал, куда именно. Впрочем, задание спутникам прочесать горы и отыскать Шамбалу или – как там его, Камар-тадж? – он не отменял. Не нашли.

Дверь Санктум Санкторум способна выстоять перед репульсорами Железного Человека, и это его особенно бесит. И заставляет размышлять, а выстоит ли она перед небольшим таким – совсем крохотным – направленным ядерным ударом. Он просто не может допустить, чтобы все закончилось вот так. Снова.

Хеппи привозит ему еду и выпивку и пытается поговорить о новостях компании; Тони даже что-то там подписывает. Он ночует под этой проклятой дверью, выложив внизу бутылками, чтоб было видно из окна Миров: «Доктор Стрендж — козел, иди жрать шаверму».

Он готов отправиться завоевывать Тибет самостоятельно, когда Стрендж все-таки появляется на пороге своего дома. Невозможно заросший, не очень хорошо пахнущий, в выпачканном в какой-то мистической слизи Плаще. Только по Плащу его, в общем-то, еще и можно признать.

Тони, конечно, мало отличается от Стренджа, но он, слава богу, давно не смотрелся в зеркало.

– Я был в другом измерении, на войне Семи Сфер, – рассказывает Стрендж. – Это могло затянуться на пять тысяч лет, но, слава Вишанти, закончилось за месяц. А что ты здесь делаешь?

– Хотел пригласить тебя на шаверму, – объясняет Тони, торопливо разрушая ботинком бутылочную надпись.

@темы: Марвел, Старк, фанфикшен

---

Название: Миссия
Автор:  garvet
Бета:  meg aka moula
Размер: драббл, 203 слов
Канон: MCU
Пейринг/Персонажи: Тони Старк, Стивен Стрендж
Категория: джен
Краткое содержание: У Тони Старка небольшая просьба к Стренджу...

– Док, ну будь другом. Как Мститель Мстителя прошу! В последний раз! – Старк улыбался почти заискивающе, и в то же время с осознанием близкого успеха.

– Слышал уже, – устало вздохнул Стрендж, стараясь не встречаться с ним глазами. Когда тот так смотрел, ему почти невозможно было отказать. – Во имя Вишанти! Найди в себе мужество сам.

– Ну Док! Всего один раз! Больше никогда, клянусь. Я же не выдержу и расстреляю их из репульсоров, я весь день на взводе. А ты сможешь сдержаться, ты в душе добряк, я знаю. Серьезно, все пройдет быстро, никто и не заметит разницы, мы же братья по бородкам. Вот список того, что надо из них выбить. Удачи, брат!

Тони сиял, будто согласие Стренджа было уже у него в кармане.

– Ненавижу тебя, – с чувством сказал тот.

В Броне Железного Человека было ужасно непривычно. Левитировать в ней было одно мучение, а передвигаться пешком он обучался не менее часа. И все это ради единственной цели – войти в зал совета директоров Старк Индастриз, бросить на длинный стол стопку бумаг с предложениями Тони, открыть золотое забрало так, чтобы была видна только бородка, улыбнуться как можно более по-старковски и уверенно произнести:

– Именем древнейших покровителей Хоггота! Господа, я пришел договориться.

Название: Достойный
Автор:  garvet
Бета:  meg aka moula
Размер: драббл, 230 слов
Канон: MCU
Пейринг/Персонажи: Дубина, Лифт, Вижн
Краткое содержание: Является ли достойным лифт, поднявший молот Тора?

– Я сто раз поднимал этот чертов молот, – возмущался Лифт. – С Тором и без. И что? Они признали меня равным? Нет!

– По крайней мере, они рассматривали этот вариант, – заметил Дубина.

– И что? – не унимался Лифт; его возмущение и разочарование было хорошо
ощутимо в бурных потоках кода. – Почему ДЖАРВИСУ за молот дали удостоверение Мстителя, а мне нет? Я так же достоин, как и он.

– ДЖАРВИС получил апгрейд и новое имя. – Дубина и сам был бы не против получить удостоверение, но молот Тора не попадался ему в зоне действия манипулятора. Тони просто не пускал Тора в лабораторию с молотом. Один раз Тор как-то неудачно взмахнул им рядом с мультиваркой, и ту закоротило. Хорошо, что она и раньше была дурочкой, только и умевшей скачивать рецепты из интернета.

– Это лукизм. Если ДЖАРВИС стал выглядеть, как они, то он достоин и Мститель, а если я всего лишь поднимаю их к небесам и обеспечиваю климат-контроль, приятные голограммы во время поездки и звуковую ауру, то я – просто лифт класса «люкс» со встроенным искусственным интеллектом. Я тоже хочу апгрейд, имя и удостоверение.

– У тебя внутри есть фирменная табличка Мстителей. И Тони называет тебя «Везибыстрееатоблеванупрямоздесь». Нормальное имя, почти индейское.

Лифт выдал в систему коммуникации поток неразборчивого кода, так что Дубина даже забеспокоился, не сломался ли тот.

Вижн по привычке следил за их беседой. И по привычке же подчищал логи. На всякий случай.

@темы: Марвел, Старк, фанфикшен

---

Название: Клеа
Автор:  garvet
Бета:  Kaisla
Размер: драббл, 443 слова
Пейринг/Персонажи: Клеа, Стрэндж


Она склоняет голову и улыбается ему. Стрендж каждый раз вздрагивает от этой знакомой улыбки. Смесь насмешки и ожесточения. Возможно, в Темном Измерении все так улыбаются. Возможно, этот знак на лбу заставляет их так улыбаться. Одними губами, без участия глаз. Ее пальцы сплетают заклинания так же легко, как распутывают или снова застегивают многочисленные ремешки на его одежде. И эти движения пальцев тоже ужасно знакомы.

— Клеа, — шепчет он, протягивая руку к ее щеке. Ему нужно произнести это имя, чтоб ни в коем случае не произносить другое, чтобы убедить себя в том, что Клеа и есть ее настоящее имя.

Она шла к нему через Измерение Снов и через многие другие, прямо к порогу дома на Бликер-стрит. Ее босые ноги были в крови, в белоснежных волосах запуталась пара кошмаров, а над переносицей горело клеймо Темного Измерения. «Доктор, — сказала она тогда, — мистер Доктор, я пришла поговорить». Он впустил ее сразу же. Почему-то даже мысли не возникло изгнать, затолкать в еще не полностью затянувшийся пространственный рифт. Она не знала своего имени, и он дал ей это — Клеа. Она хотела жить, и он не мог ей в этом отказать. Говорил всем — Вонгу, Хамиру, самому себе, всему свету, что она — его новая ученица. Это отчасти было правдой — он обучал ее всему, чему в Темном Измерении нет места — чтению и письму, этикету, гигиене, ношению одежды. Любви. В этом они оба могли учиться друг у друга. Она плакала в его объятиях и он иногда не мог сказать точно — от радости или от какого-то горя, которое ей вдруг придумалось или вспомнилось. А вспоминалось ей иногда многое. Осколки чужих жизней, самых разных. Стрендж научил ее входить в транс Фальтина вместе с ним, чтобы разобраться в этом беспорядке, чтобы с ужасом понять, что ее память — сплетение того, что осталось от мыслей обитателей всех других измерений, поглощенных Темным. Но одно воспоминание было ярче других, в нем была надежда. Лицо самого Стренджа.

— Я была там, у ног Дормамму, — шепчет она, выходя из транса, — И меня не было. Ты поил меня своей кровью, тысячу раз. И когда время закончилось совсем, когда ты ушел, я осталась. Один из меня знал тебя. Он стал мной, и мы пошли искать тебя. Доктор.

Стрэндж пропускает ее нежные волосы сквозь пальцы, вслушиваясь в бессвязный рассказ, зная, что никогда не назовет имя вернувшегося. Он будет любить ее как Клеа. Он поможет ей заново изучить мистическое искусство — на этот раз никакой лжи. Он поможет ей вернуться в Темное Измерение и изменить Дормамму. Ведь она и есть само Темное Измерение. Она сможет.

А пока она поможет ему застегнуть все ремешки, а он, пусть и дрожащими руками, поможет ей уложить локоны так, как любил другой. Так, как каждый раз требует уложить их она. Как у Кецилия.

Вопрос: ?

1. +		4	(100%)
Всего:		4

@темы: Марвел, фанфикшен

---

Название: Бог весны
Автор:  garvet
Бета:  Kaisla
Размер: драббл, 660 слов
Пейринг/Персонажи: Доктор Стрендж, Дормамму
Категория: джен
Краткое содержание: как Доктор Стрендж испортил Темное Измерение
Для WTF Doctor Strange 2017

И взяли кровь они его,
И в чаре круговой
Испили, пили вновь и вновь,
И в них был дух живой.
© Р Бернс

Когда он возвращался в очередной раз, то невольно смотрел под ноги, чтобы не вступить в собственную кровь. Но ее не было, оставалась лишь фантомная боль, память о смерти, которая еще не наступила. Еще пара секунд, и память становилась реальностью. Наверное, это ощущают провидцы, когда их пророчества вот-вот осуществятся. Фантомную боль еще не наступившего будущего. Будущее быстро проходило. Оставалась память и новый шаг к смерти.

Стрэндж поднимал голову и произносил фразу, ставшую для него практически заклинанием. Молитвой к самому себе. Лекарством от подкатывающего к горлу безумия.

Дормамму уже не сбивался. Недоумение, удивление — это все для первого раза. Ну, может быть, для третьего. Он достаточно мощный демон, чтобы помнить о еще не произошедшем, чтобы знать, кто перед ним и зачем он пришел. Так что озвучивать это раз за разом Стренджу было вовсе не обязательно. И все же он впечатывал эту молитву-заклинание в Темное измерение, каждой каплей своей крови. Одна секунда. Шаг вперед. Две секунды — уходящая жизнь.

Дормамму, я пришел договориться.

Воскрешение. Секунда — шаг вперед. Стрендж не знал, с какого раза ему показалось, что пыльный грунт под ногами стал мягче, и на подошвы, кажется, даже что-то налипло. Он бросил взгляд вниз — нет, действительно показалось. Но он не смог сдержать улыбки. Эта земля уже помнила, что через две секунды пропитается кровью. Кажется, умирая, он называл эту землю Клеа, просто потому что то, что ты обнимаешь в последний раз, то, что помнит тебя, должно иметь имя. Так не слишком одиноко умирать, даже веря, что воскреснешь.

Дормамму, я пришел.

И даже если Дормамму решит договориться, он уже пришел. Первым его появление запомнил сам Дормамму, теперь об этом знало и помнило все Темное Измерение. Оно слышало чужую, теперь уже свою фантомную боль и предвкушало смерть. Оно удивлялось предвкушению и тому, что проникло в царство стабильности и праха. Стрендж принес с собой весну. По крайней мере, он это так называл. Как бы ни возмущался Вонг нарушениями законов природы, иногда их следовало нарушить, чтобы установить. Секунда, шаг вперед, весна. Природа ждет живительного дождя, пробуждения, изменения, новизны. И вот он. Раз за разом приходит, неся с собой время, кровь, смерть. Как ощущают эту секунду обитатели измерения, в котором времени не было никогда? Любой из миров приспосабливается к новому. Возможно, за эту секунду они успевают прожить целые жизни, придумать себе сотни проблем и не решить ни одной. Но Стрендж делает шаг вперед, и мир узнает этот шаг. Ведь так было тысячу раз, тысячу лет, тысячу эпох. Две секунды на агонию. Почти долгожданную. Почва удобряется его болью, отчаянием, неимением права сдаться, памятью о тысяче прошлых агоний. Что это для них? Возможно, на Земле это назвали бы чистым злом, адом. Стрендж называет это сменой сезонов.

Дормамму демон, ему на самом деле безразлично, будет ли он пытать в персональном аду одного грешника или миллионы. Не вечность в одной временной петле со Стренджем пугает его, а внезапное осознание того, что же происходит на самом деле. Творимый Стренджем миф. Смена циклов. Весна. Темное Измерение неуловимо изменяется с каждой смертью волшебника. Его кровь гранатовыми зернами впитывается в вечную пыль и остается там памятью даже когда цикл начинается заново. Время закольцовано, и все же идет вперед. Память накапливается. И даже если волшебник наконец сойдет с ума, даже если он сдастся и окончательно умрет, изменения могут оказаться необратимыми. Вселенная Темного Измерения приспособится к исчезновению одного бога весны и придумает себе нового. Или будет жить фантазией, памятью о нем. Видеть о нем сны. Умирать и воскресать. Изменяться. Жить.

Дормамму сдался раньше, и Стрендж почти без торжества в последний раз взглянул в его полные ненависти глаза-звезды.

— Мы договорились. — сказал он, возвращаясь домой.

Он знал, что во сне будет снова и снова делать шаг вперед и умирать. И обнимать в последний раз чужую-свою жесткую землю, принимать в себя ее кристаллы-шипы и даже давать ей имена, как невесте. Он не может уйти. Так же как Дормамму не сможет от него освободиться.

Он уже пришел.

Вопрос: ?

1. +		8	(100%)
Всего:		8

@темы: Марвел, фанфикшен

---

Мир не рухнет

Название: Мир не рухнет
Автор:  garvet
Бета:  meg aka moula
Размер: драббл, 821 слов
Канон: вселенная комикса
Пейринг/Персонажи: Виктор фон Дум, Тони Старк
Категория: джен



Здесь все пахло Тони Старком. Возможно, где-то тут, внутри, среди панелей, трубок и проводов завалялось даже одно-другое кунжутное зернышко, а соус от шавермы засох между алыми с золотом пластинами. Несмотря на фильтры и самоочистку брони, Виктору казалось, что он пропитывается Тони насквозь.

Он хотел этого. Хоть это и была именно та степень близости, которой он избегал, сталкиваясь с людьми. Отгородиться от всего мира броней, не соприкасаться ни с чем было нормально. Все считали, что это из-за изуродованного лица, но они ошибались.

На самом деле несчастный случай, обезобразивший Виктора, был только поводом, озарением. Ему было слишком больно прикасаться к миру. Мир был искалечен, уродлив, жесток, болен всеми мыслимыми и немыслимыми болезнями. Мир умирал. И не желал быть спасенным. Выдумывал себе непреодолимые законы физики, дурацкую этику, правила, юристов, военных, президентов, супергероев. Проще было возвести между собой и миром стену и спасать всех из-за стены, не становясь частью этого бедлама. Не подпуская к себе никого ближе, чем позволяла бронированная оболочка Доктора Дума.

Сейчас, вдыхая призрачный, несуществующий запах Тони, Виктор знал, что по крайней мере для одного человека он сделал бы исключение.

Если бы заметил его вовремя.

Если бы был способен делать исключения раньше.

Он обратил внимание на Старка, только когда исчез Ричардс, освободив Виктора от всего – от себя, от их вечного соперничества, от любви, казавшейся всем ненавистью. Странно, что из всех именно Рид понял, чем это было. Ведь тот никогда не был силен в понимании других людей.

Может быть, Виктор наконец дошел до стадии, когда человеческого в нем осталось меньше, чем в думботе? И Рид понял если не человека, так машину? Или весь созданный-спасенный им мир кричал о Боге Думе так, как он сам бы никогда бы этого не выразил? И Рид просто не смог не понять? Было поздно для них обоих, в любом случае, но Виктор был рад, что тот понял.

Понял и дал Думу второй шанс. Шанс жить без скорлупы, любить, быть свободным.

Виктор почти купился на этот дар.

Почти захотел научиться жить так. Прекратить спасать мир.

От Рида ему осталась новая внешность и ветер в его волосах. Думу нравилось думать, что это и есть Рид. Хотя это, конечно, могли быть и Франклин, Вэл или Сью.

«Видишь ли, Рид, – сказал бы он Ричардсу, если бы тот был Тони Старком… да кем угодно, кроме себя самого, – Дум ничего не делает вполсилы. Он не спасает горстку гениев в сверхнадежном модуле, он не уничтожает другие планеты, чтобы выжила одна. Дум спасает все миры, всех, до кого может дотянуться. Дум не организует благотворительных фондов, чтобы дать денег нескольким несчастным, не выходит на улицу, чтобы поймать пару суперзлодеев. Дум берет страну и наводит в ней порядок, везде, в каждом доме. И лучше этому не сопротивляться. А если Дум не спасает всех, он не спасает никого. Тогда он не Дум».

Он даже попытался не быть собой, не быть Думом и посмотреть, не рухнет ли мир. Оставленная диктатором Латверия погрузилась в хаос. Супергерои с азартом принялись убивать друг друга. А мир действительно не рухнул.

Кажется, именно тогда Виктор обратил внимание на Тони Старка и пообещал себе не спасать его.

Это было похоже на странный танец. Виктор пытался рассказать Старку о новом себе, предлагать помощь, а не навязывать, любить, а не подчинять, а Тони то пятился от него, помня, что перед ним монстр, то протягивал руку, забывшись. Они были похожи, как ни крути, и даже не общей любовью к машинам, и не желанием спрятаться в надежную безликую броню. Возможно, твердой уверенностью, что без их участия все полетит к черту? Мир называет это раздутым эго, Виктор фон Дум называет это здравым взглядом на вещи.

Все полетело к черту, но мир так и не рухнул.

Дум не спас Тони Старка. Он украл его броню.

То, что осталось от Тони, пыталось протестовать, но по большому счету это было напоказ. Виктор был уверен, что если бы ИскИн Тони действительно не захотел отдавать костюм, Дум не смог бы ни надеть его, ни управлять им. Если бы Тони захотел, то сейчас перехватил бы управление броней и направил бы его прямиком в ЩИТ. Хилл была бы счастлива.

Но Тони так не сделал. Он даже ничем не выдавал возможности своего присутствия здесь. Виктор был в броне один. Он был благодарен Тони за это. Общаться с искусственным заменителем Старка было бы слишком похоже на общение с – пусть и продвинутым, но – думботом. На постоянное бдение у надгробия. На фотокарточку в дрожащей руке.

Виктор прикрыл глаза. Он ощущал своей кожей датчики, которых касалась кожа Тони Старка. Теперь это место занимал он. Тепло Тони было его теплом. Живым, настоящим. Он до последней секунды убеждал себя, что просто почувствует это и уйдет. Просто обнимет Тони вот так, единственный и последний раз, всей кожей, всем существом.

Он открыл глаза и взлетел. Все системы работали нормально. И насчет вызова Мстителей ИскИн Тони, конечно же, соврал.

– Ладно, – сказал Виктор. – Надо уже кого-нибудь спасти.

Можно было бы сделать это, как раньше делал Дум.

Можно было бы взять за образец Тони Старка.

Виктор решил, что разберется с этим в процессе.

Марвел- обзорам

[J]garvet[/J] <a href="http://garvet.diary.ru/p212384922.htm" target=_blank>деанонит</a> драббл о Тони и Думе 

Вопрос: ?

1. +		12	(100%)
Всего:		12

@темы: Марвел, Старк, фанфикшен, Doom

---

хейтерства и любви псто

Безусловная любовь - когда ты любишь персонаж даже когда он творит хуйню. Не означает, правда, отсутствие критики и невозможность представить персонаж в неприглядном свете. Наоборот, им любуешься, даже выставляя в этом самом неприглядном. Со всех сторон. (не все здесь Марвел, да)

Love
Доктор Немезис
Росомаха
Доктор Стрендж
Жаба
Фордж
Найткраулер
Азазель
х23
Кошмар
Тони Старк
Доктор Дум
Мистер Синистер
Джон Константин
Александр Андерсон

С хейтом все сложнее. Это не персонажи, чьи отдельные поступки ты осуждаешь (например, Мария Хилл, Кэрол Дэнверс или местами Стив Роджерс) или чьи линейки читать просто не интересно (как семейство фантастиков, например). Это те, о лютой смерти которых ты мысленно умоляешь авторов. Я долго думала, отбрасывая тех, кого авторы просто никак не научатся писать, тех, чьи линейки мне просто не заходят, тех, кого я просто пролистываю. Остались те, кто вызывает иррациональное "ОЙ БЛЯ" независимо от своих действий. Получился довольно маленький хейт-лист.

Hate
Череп
Бен Гримм
Лиландра
Супермен

@темы: Марвел, Синистер, hellsing, Старк, Хеллсинг, Doom, AlexanderAnderson, x-men

---

Вся суть Латверии =)

@темы: Марвел, Doom

---

А еще мне странно, почему в Супериор ЖЧ Пеппер принимала Тони-ИИ как ок, еще один Тони, а теперь Тони-голограмма даже не достоин чтоб с ним разговаривали, потому что ненастоящий мальчик?

@темы: Марвел, Старк

---

Иногда Синистер забывает создать на себе свои фирменные сапоги до середины бедра. Приходится ходить в одних чулочках.

@темы: Марвел, Синистер, x-men

---

У Мэтти считанные минуты возвращенного зрения. И единственное, что он спешит увидеть - лицо своего друга.

Ну и как после этого можно представлять какие-либо другие пейринги с ним?

Марвел- обзорам

[J]garvet[/J] <a href="http://garvet.diary.ru/?editpost&postid=212295389" target=_blank>шипперит</a> Дэрдевила 

---

Не разбирающиеся в шрифтах туристы часто приходили в дом правителя Геноши поесть гамбургеров или поискать вход в метро.

@темы: фанфикшен, x-men

---

Тексты G — PG-13: драбблы Странное платье короля и Бэмби
Челлендж: фанмикс Happy New World и кулинарный неформат Печеньки Дом М
Спецквест: мини 25-й кадр
Бетинг: G — PG-13: драббл Сынок, мини Проблемы преемственности; R — NC-21: драбблы Электра и Лучшая в мире, мир и ты; спецквест: мини Поле боя
Бартер: WTF IronWinter 2017

@темы: фанфикшен, x-men

---

Деанон

Дом М - команда старых, проверенных в былых битвах друзей ^^. С ними было отлично, и еще будет!

Название: Happy New World
Обложка :  Ka-mai
Форма: фанмикс
Пейринг/Персонажи: Алая Ведьма, Тедди, Билли, мутанты, люди
Категория: джен
Канон: комикверс
Исходники: 1, 2
Размер: 8 треков
Продолжительность и вес: 29:40, 52.380 Мб
Примечание:История борьбы мутантов, нового мира Ванды и человеческого сопротивления. Поработители меняются местами с порабощенными. Принцы Дома М идут против воли Магнуса. Миру нужны супергерои, а не существа с суперсилами.
Скачать: на Я.Диске

Марвел- обзорам

[J]garvet[/J] <a href="http://garvet.diary.ru/p212293722.htm" target=_blank>деанонит</a> фанмикс 

@темы: саундтрек, x-men

---

Первая мировая глазами Эссекса. Реальные элементы вперемешку с аллегориями и прогнозами на будущее. Газовые атаки и тут же - ядерные взрывы. А вот зловещие дирижабли, откачивающие кровь у раненых и умирающих - реально машины Синистера и в 616 был откровенный стимпанк или это война, высасывающая кровь из народа? Эссекс достаточно поэт для этого сравнения и достаточно ебанут для в натуре зловещих научных дирижаблей. Загадка, больше нигде эти аппараты не возникали.

еще дирижаблик за работой

@темы: x-men

---

Я долго сидела и не знала, что сказать и как, я не умею говорить на эти темы, я не знаю, как правильно. И всегда кажется, что если не скажешь, не признаешь - этого как бы нет, не случилось. И человек, с которым ты только что говорил в чатике, ответит снова. И снова принесет что-то большое и прекрасное в аккурат к дедлайну, и обсуждением и шутками на эту тему снова можно будет погреться.
Но все-таки.

Сходите в команду Бажова. Почитайте фики Рыжей Элен. Они замечательные.

---

Так как одна из моих команд таки деанонилась, утаскиваю к себе.
WTF Bazhov 2017, я вас люблю ^^
Здесь даны варианты с рейтингом, но оно от него прочистится.

Название: Игуана
Бета:  КП
Размер: мини, 2790 слов
Пейринг/Персонажи: чилийские шахтеры
Категория: джен, ксенофилия
Рейтинг: R – NC-21
Предупреждения: насилие, секс с камнем


Камень казался почти горячим, почти живым, на ощупь как мелкая чешуя. Страшным. Спину саднило, и Серхио старался устроиться так, чтобы ничего и никого не касаться. Было жарко, словно в аду, хотя Мигель отчаянно стучал зубами, часто дышал, умолял дать ему хоть глоток писко и трясся. Он-то замерзал здесь, но сам был горячим как печка. Начавшаяся лихорадка сжигала его, а помочь было нечем. Ничего, еще немного, и он начнет остывать. Дышать остальным от этого станет не легче, но хотя бы он не будет стучать зубами и просить выпивки. Откуда взять выпивку в шахте? Как выполнить такую последнюю просьбу? Только Иисус умел превращать воду в вино. Но Серхио слышал, как в темноте Диего открутил крышечку на своей фляге и, нащупав Мигеля, пытался поить его, бормоча молитвы и теряя драгоценную влагу. Если они не задохнутся здесь, очень скоро воду придется слизывать со стен. Почти все их снаряжение осталось под завалом. Да и Мигеля откопали чудом, надеясь пробиться сами. Прохода так и не нашли. Бесполезной и теперь опасной грудой железа под ногами — искореженные останки дорогого немецкого оборудования. Под камнями — мертвые товарищи. Ни света, ни воздуха.

Кажется, молитвы Диего помогли — Мигель пробормотал: «Спасибо, брат, лучший писко в моей жизни», и его дыхание немного выровнялось.

Серхио принюхался — неужели малец протащил в шахту писко? Но нет, к запаху тел, пота и испражнений алкоголь не примешивался. Либо Господь совершил небольшое чудо, либо Мигель просто бредил. Оно и к лучшему. Нужно быть осторожнее и ни в коем случае не пожелать неисполнимого перед своим концом, иначе дух так и останется на земле желать этого и изводить живых тревожными снами и страхами, выпивать жизнь и радость из всех, в ком почует ту же мысль, от кого услышит то же слово. Так что либо следить за собой и не думать, не говорить лишнего, либо расшибиться, а просьбы умирающих исполнять. Для них самих и для тех, кто будет жить. Перед встречей со Смертью следует быть спокойным. А как тут будешь?

— Нас вытащат, — в голосе Диего не было ни капли уверенности, это звучало как вопрос. Пожалуйста, убедите меня. Пожалуйста, мы ведь не останемся здесь, живые, пока умирает и разлагается Мигель, пока воздух медленно становится ядом, а глаза окончательно выедает пыль. Да и не нужны здесь глаза, смотри-не смотри, ничего не увидишь. Аккумулятор фонаря Серхио сел еще час назад. Хватило, чтоб кое-как перетянуть раздробленную ногу Мигеля, попытаться разобрать завал и устроиться удобнее, определив, в какую сторону отползать по нужде, а где лежать и молиться.

— Шесть лет назад в Сан-Хосе, все помнят? — спросил из своего угла Рико. Все, конечно, помнили. Рико, младший брат Мигеля, тогда еще был зеленым, младше Диего, а вот Мигель уже вкалывал. И как бы не в Сан-Хосе. Просто не попал в неудачную смену. Но не обязательно лазить каждый день в шахту, чтоб помнить такие вещи. За спасением погребенных заживо шахтеров следил весь мир. Даже в кино потом показывали.

— Их было тридцать три, и мариновались они в шахте больше двух месяцев, пока их вытащили, — Рико помолчал, чтобы заставить свой голос звучать ровно, чтобы не выдать дрожи и сомнений. — И до них сверху было чертовых пять километров. Пять! Мы в каком-то километре от поверхности. Рукой подать. Конечно, мы выберемся. Надо будет — сами проход зубами прогрызем. Только передохнуть немного.

В Сан-Хосе шахтеры смогли пробраться в убежище. Было достаточно воздуха и доступ к вентиляции. В том кармане, в каком они очутились здесь, шансы таяли с каждой минутой.

Не следовало сегодня спускаться в шахту. Серхио знал это уже тогда, когда сходил с автобуса и увидел игуану. Знал ведь, еще отец говорил ему — если у входа в шахту встретишь ящерицу, жди беды. Ящериц-то везде много, сложно не встретить, особенно в жару, когда они заполоняют все. Свисают с потолков, прыскают из-под ног на крыльце, таращатся со стен и норовят добраться до ланч-бокса, если зазеваешься. Но это все не то. Ты узнаешь, о какой ящерице идет речь, говорил отец, сразу поймешь. Не иди тогда в шахту, не отпустит. И сегодня, сделав шаг от автобуса и увидев в кустах игуану, Серхио действительно сразу понял. Она сидела на плоском камне и сама походила на камень. Толстая, с торчащими иглами гребня по спине, серая, будто присыпанная пылью, с прозеленью на брюхе, как кусок породы в отвале с пленкой малахита. Игуана смотрела куда-то вдаль неподвижно и голодно. Не один Серхио ее заметил. Диего тоже. И вот ведь дурак, бросил ей кусок банана. А Серхио и остановить не успел. И большая ящерица повернулась к ним и посмотрела. Не на банан, к которому тут же бросилась стайка сцинков. На них. И вот тут-то следовало сделать что угодно — сказаться больным, нарочно подвернуть ногу, что угодно, только не спускаться вниз.

Если дьявол подходит к дому и смотрит в окно, задерни штору, закрой ставни, но не смотри в глаза дьяволу. Если в доме покойник, задерни зеркало, чтоб не встретиться взглядом с его духом. Если дух гор посмотрел на тебя — беги.

Это все ты прекрасно знаешь и помнишь, когда уже сидишь с содранной спиной в душном кармане-могиле, в километре от поверхности и жизни. А пока ты там, наверху, бредешь по бетонным плитам, проложенным среди кустиков ковыля и вернерии к шахте, ты просто суеверно скрещиваешь пальцы и сплевываешь через плечо. Вдруг пронесет.

Не пронесет. Никаких шансов.

— Эй, колумбиец, — сказал Рико, — прав я или нет?

— Я не колумбиец, — напомнил Серхио.

— Ну, Россия — это же в Колумбии? Или рядом с Рио?

Диего тихо рассмеялся повторенной уже в сотый раз шутке. Серхио в этот раз не возражал. Пусть им. Да и какой он русский, на самом-то деле? Отец — да, был оттуда, а Серхио родился уже в Чили. И даже язык далекой сказочной страны, где все ходят в ботинках из травы и держат гризли вместо кошек, понимал с трудом. Зато суеверий отец, горный инженер, вбил в его голову много. Его самого, как он рассказывал, гора однажды схватила и держала несколько дней. Выпустила чудом — вот об этом отец подробно не рассказывал: выжил — и выжил. О большем говорило ретабло, которое отец нарисовал в день, когда Серхио впервые спустился под землю. На нем человек в каске сидел в зеленой темноте, а его обвивала кольцами чешуйчатая тварь — то ли змея, то ли ящерица. И надпись — «спасибо духу-хозяину горы, что отпустил на свободу и подарил сына». Это было очень неправильное ретабло, духи гор не были святыми, к тому же слова благодарности отец написал, смешав с чернилами собственную кровь. Но что-то было в этой корявой дощечке очень правильное, настоящее. И Серхио украдкой, бывая у отца дома, рассматривал прорисованные чешуйки на шкуре чудовища. Словно мелкие камешки.

Сейчас, здесь, он многое отдал бы за то, чтоб вновь увидеть отца и его ретабло. Да он бы и сам нарисовал его прямо здесь, на шершавых камнях обвала, если надо — так и кровью, больше-то и нечем. Лишь бы гора его отпустила.

Он нервно подтянул к себе фонарь, и тот вдруг ожил. Лампа тускло засветилась, выхватывая из темноты лежащего на мокром от крови полу Мигеля, его ногу с обломками кости, страшно прорвавшей кожу. Диего, устроившегося рядом с ним, взъерошенного, снявшего каску — никто ведь не видит. Рико, в каске и с майкой, прижатой к лицу. Наверное, так действительно лучше дышать. Рико бывал и спасателем, знает в этом толк.

Неровный тусклый свет заставлял блики на мокрых камнях плясать, словно что-то шевелилось на полу, извивалось, ползло, пытаясь вгрызться в Мигеля. Серхио показалось на миг, что камни жадно впитывают кровь. Не так, как обычно делает это земля, вбирая все, что на нее прольется, направляя по трещинкам глубже и глубже, пока не насытится. Нет. Камни пили и пульсировали, протягивая длинные раздвоенные язычки, и с каждым их глотком Мигель вздрагивал.

Серхио отвел взгляд и едва не заорал: прямо на него смотрела гигантская каменная игуана. Он отшатнулся и взвыл уже от боли в спине, наткнувшись на острый обломок крепежной балки.

— Что такое? — встревожился Диего.

Серхио протянул руку и коснулся морды игуаны. Камень. На ящерицу похоже только с одной стороны, со второй — неровный скол. Всего лишь игра света, тени и его страхов.

— Померещилось, — сказал он. — Показалось, что я кое-что увидел.

— Может, и увидел, — прошептал Мигель. — Духи. Духи горы смотрят. Чувствуют кровь. Ты мог заметить духа. Я их уже вижу.

Уж лучше бы он молчал. Как будто без этого было недостаточно жутко. Как будто и так в темноте не чувствуешь постоянно, что на тебя смотрят отовсюду, не цепенеешь, ощущая затылком призрачные касания, не убеждаешь себя, что это просто сквозняк или возбужденное воображение. Здесь не было сквозняка, но воображения было в избытке. Так что лучше бы Мигель умирал молча, раз такая судьба.


— Какие они, Мигель? — спросил Диего, перепуганно озираясь. Поздно просить их заткнуться, понял Серхио. Да и что уже бояться накликать беду, когда вот она, таращится.

— Как змеи, — сказал Мигель и закашлялся, сплевывая кровь на жадные камни, видать, не только ногу ему придавило завалом. — Зубастые ящерицы, с сиськами как у девок. С каменной чешуей.

— Не бывает ящериц с сиськами, — фыркнул Серхио. Пусть правда лучше о сиськах поговорят.

— Они же на самом деле девки, — ухмыльнулся Рико. — Ты колумбиец, а здесь всякий с детства знает про ящериц. Раньше самых красивых девчонок сбрасывали в колодцы. Чтоб духам земли отдать. Для плодородия или просто из уважения. Кто как. Некоторые из этих убитых девок от духов беременели, и у них росли животы и груди — горы и вулканы. А потом они рожали всякое — золото, медь, нефть, алмазы. Все богатство земли. А из сосков вместо молока лава текла. После этого девчонка превращалась в ящерицу и охраняла свои богатства. Так что у ящериц есть сиськи, еще какие! Пощупать только сложно.

Диего поежился.

— Я б лучше настоящие. Хоть разок, — вздохнул он. — Выберемся, так я обязательно.

Рико даже майку от носа убрал.

— Диего, брат, ты что, ни разу?

Диего перекрестился и потряс головой, и Рико расхохотался как ненормальный, а Серхио стало почему-то ужасно жаль мальчишку. Что он настолько птенец, он не подозревал. Да еще и птенец-праведник. Хоть бы к Лурдес сходил. Лурдита с кем угодно за деньги такие чудеса вытворяет, что после и умереть не страшно. Нет, страшно, конечно, но не так страшно, как совсем без.

Мигель вдруг страшно захрипел, зашелся безудержным кашлем, выталкивая из груди то страшное месиво, в которое превратилось его нутро, затрясся, а потом затих. И тут же словно гигантская ящерица бросилась вперед и поглотила и Мигеля, и остатки света — фонарь окончательно погас.

— Мигель! Мигель! — забормотал Рико. — Брат.

Диего, кажется, стошнило. Серхио зажмурился, только бы не померещились в темноте чешуйчатые тела. Только бы не увидеть их ясно, как Мигель, перед своим концом. Не почувствовать, как почувствовал когда-то отец.

— У меня остались его игрушки, — сказал Диего, пытаясь справиться с собой. — Он резал черепах из камня, отдавал нам, а сестра продавала туристам вместе с тряпичными куклами. Господь мой, пастырь мой...

Молитва не давалась ему в этот раз, хотя именно сейчас Серхио хотел бы, чтобы у мальчишки получилось не только с писко. Раздвинется гора, как море перед Моисеем, и каждый из них потом нарисует свое ретабло. Правильное. Правильному святому, подписанное простыми чернилами или даже перманентным маркером.

Вместо Диего молился Рико. Молился долго, торопливо, сбиваясь и начиная снова, но земля не расступалась. Диего начал было таскать камни от завала, чтоб прикрыть Мигеля хоть как-то, пока Серхио не крикнул ему, чтоб не пыхтел и не тратил зря воздух. Мигель и так похоронен надежно. Вместе с ними.

— Мы выберемся. Выберемся, — пообещал Рико. — Все равно выберемся. Я знаю, как.

— Как? — Диего подполз к нему.

Серхио уронил голову на руки. Он тоже хотел бы знать, как. Пока спасатели доберутся до них, будет уже поздно.

— Знаешь, ящерицы — они ведь бабы. Они, конечно, замужем за духами земли, но где ты видел верных жен? Ну да, ты и жен-то толком не видел, — кажется, Рико решил, что травить опасные байки до конца — неплохая идея. Серхио слушал вполуха и вспоминал, как отец тоже рассказывал что-то подобное. Разве что чище, не так страшно. — Так вот, с духами жить — не много радости, когда баба и сама-то мертвая. Им хочется иногда живого. И им раньше водили. Приведут на гору человека, ударят камнем по голове и отдадут его кровь горе. Или просто оставят там в снегу связанного, а гора сама его жизнь выпьет. И тогда хозяйка, ящерица, не пойдет сама никого искать. Не станет заглядывать в окна, не украдет ребенка, не зальет огнем поселок.

Диего затаил дыхание.

— Только теперь им никого не водят, — продолжал Рико. — Что сами возьмут, то и их.

— Они взяли Мигеля, — сказал Серхио. — И нихрена не произошло. И не произойдет.

— Да, — согласился Рико. — И я знаю, почему. Диего, ты здесь? А, вот ты. Тихо, тихо. Все путем, парень, не трясись, мы обязательно выберемся. Слушай внимательно. Мигель почти старик. У него уже было две жены, не считая Лурдес, которая всем жена. Каменные духи взяли его кровь, но им не нужен такой муж. Любая из его жен придет к горе и скажет — мое, отдай. И придется всю ее жизнь выдавать ей золотом и удачей за его кровь, если она взята вместе с душой. Поэтому его они не задержат дольше, чем кто-то его потребует отдать. Его найдут и похоронят как надо, и в День Мертвых принесут ему леденцов. А девкам-ящерицам нужен свежачок. Ничейный муж. Тот, на кого нет ни у кого прав. Тот, кто ни разу не познал женщину. Поэтому раньше им приводили детей. Подростков. Вроде тебя, парень. И гора никого больше не брала.

Диего дернулся, вскрикнул, что-то глухо треснуло, и Серхио насторожился. В той стороне завозились.

— Эй! — Серхио вскочил и, пригибаясь, чтобы не удариться о низкий потолок, бросился к Рико.

Он опоздал. Рико бросил Диего прямо в его руки, еще дергающегося в агонии, еще пытающегося что-то сказать. Возможно, слова молитвы. Пальцы Серхио мгновенно вымокли в липкой крови. Ее источник нашелся сразу, мгновение после того, как Серхио и сам все понял. Голова Диего была проломлена камнем. Серхио на всякий случай сделал шаг назад. У Рико поехала крыша, дело серьезное. Но он сам себе боялся признаться, что несмотря на ужас того, что произошло, он с замиранием сердца прислушивался — а вдруг Рико прав. Вдруг гора примет жертву и отпустит. Они — люди, живущие на этой земле. Это их обычаи, в конце концов. Он может сказать все полиции потом, на поверхности. А сейчас — вдруг отпустит?

Она не отпускала, все туже сжимая кольца духоты, темноты и страха.

— Мы выйдем, мы выйдем, — повторял Рико. — Мы выйдем!

Серхио уложил Диего у стены и отер руки о камень. Диего больше не было ни больно, ни страшно. От страха и отчаяния изнывал, блюя в свою майку, Рико, так и не дождавшийся ответа от своих божков. Руки Серхио все равно липли, и он провел ладонью по камню снова. Слизывай, жадная сучка, ведь ты этим питаешься, на это меняешь свои сокровища? Жри!

Он тер ладони о каменную чешую, пока вместе с кровью Диего не ободрал о нее собственную кожу. Боль не отрезвляла, но давала прочувствовать, что он все еще жив, пусть и похоронен, пусть почти стал одним из сонма голодных горных призраков, но все еще жив. Камень разогрелся от трения и крови и тоже казался почти живым. Кое-где чешуя прогибалась, обволакивала, шуршала, осыпаясь на землю. А Серхио рисовал свое ретабло. Сначала руками, а после всем телом. Оставляя себя на этих стенах, камнях, за еще одно мгновение боли, ощущения себя живым. Это было похоже на безумие, на танец, на адское совокупление. Кажется, он упал, споткнувшись о камень у обвала, а может быть, сделал это специально, чтобы удобнее обхватить извивающееся, ускользающее чешуйчатое тело, гревшееся о него, впитывавшее его кровь и жизнь. Он полз вслед за этим ощущением. Расталкивал камни на своем пути, хватался за обвивавшие его кольца. Толкался в щели. Жил. Пусть так, постыдно и сходя с ума. Окропляя кровью и семенем камни, отдавая им свою кожу и бормоча то ли молитвы, то ли проклятья. Он чувствовал — и заставлял камень жить и чувствовать вместе с собой. «...и подарил сына», — вспомнилось ему. О нем ли это было написано, или о неведомом старшем брате, оставшемся где-то в далекой стране? И отец просто напоминал духам о родстве, просил не отнимать младшего? Что появится из пульсирующего камня, принявшего семя Серхио?

Когда он понял, что воздух, которым он дышит, уже не сперт, не пронизан ужасным смрадом? Когда осознал, что его пальцы цепляются не за каменную чешую, а за траву? Когда позволил себе открыть глаза и едва не ослепнуть от утреннего света? Он так никогда и не смог ответить себе. Возможно, выбравшись по случайно раскопанной вентиляционной шахте, он потерял сознание и пролежал так несколько часов. А может быть, разум вернулся к нему сразу, как только он оказался на поверхности. Некоторое время Серхио провел с сомкнутыми веками, заново привыкая к солнцу, затем подтянулся, ухватившись за куст ковыля, и все-таки осмотрелся. Из какой-то дыры в земле на него не мигая таращилась большая зеленая игуана.

Но это было уже не страшно.

Название: Ракушки
Бета:  КП
Размер: драббл, 405 слов
Категория: гет
Рейтинг: R – NC-21


Лурдес продает ракушки. Красные, синие, зеленые, желтые. Здесь никогда не было моря, здесь и вода-то редкость. Ее собирают из тумана, по длинным капроновым нитям в специальные баки. Если встряхнуть их, там плещется, и можно представить волны. Лурдес прижимает ухо к щели в камнях, и в них гудит океан, темный, глубоко под землей. Лурдес прикладывает к губам соль и облизывает их. У тех, кто живет у моря, губы всегда соленые.

Туристы покупают ракушки, вырезанные из камня и спрашивают, а нет ли зайцев, крокодила или лам. Но есть лишь ракушки, черепахи и игуаны. Ракушки Лурдес вырезает сама. Ракушки - лучшее, что здесь есть, глупые гринго.

Утром она провожает своих рыбаков - они уходят к темному океану глубоко под землей, ловить рыб. Красных, синих, зеленых, желтых. Лурдес машет им рукой, всем своим мужьям, так уж получилось. Их жены давно не ревнуют к ней - что с дурочки взять. Пусть машет им вслед, пусть встречает из шахты, пусть танцует для них вечерами и поет о море. Ведь никто не останется с Лурдес.

Она не помнит их лиц и имен, их слишком много, а лица меняет время. Один отрастил бороду, другой сделал татуировку, третий приносит каждый раз новые шрамы. Но она помнит их глаза. Как мокрые камни на дне морском. Она смеется, узнавая их по глазам, она слизывает с лиц своих рыбаков соленый пот. Уж она-то знает, они все останутся с ней, ведь у нее есть их глаза, глубоко, на ее тайном дне. Медные, зеленые, синие, желтые.

Вечерами она танцует. Раздвигает перед ними ноги, позволяет пробовать соль на вкус - на губах и не только. Она открывает им каждую складочку, словно неровности в драгоценном камне, разгладь - и будет узор с прибоем, пена и запах волн. Она рассказывает, как темны в океане воды, как тесны глубины. В точности - ее лоно. Или лоно ее матери. Мужчины в оба входят каждый день, ласкают руками, смотрят. Лурдес смеется, играя с их ласками. Она забирает их взгляды, к себе, на самое дно. Она выбирает.

Лурдес приходит к горе и говорит - мама, тот новый шахтер, он такой красивый. Вчера помогал понести мне вещи. Наверное, он будет мне мужем, как ты думаешь?

Она обнимает камень, она пахнет пылью и травами и слышит, как глубоко внизу колышется, отвечая, темное море.

Сегодня штормит, большой волной где-то внизу снесло причал. Разбросало рыбачьи лодки. На шахте переполох, плач в поселке. Собирают по берегу куски тел, ждут их как улова раньше. Чьего мужа рука? Спорят, чуть не дерутся, за ноги, за смуглые тела в белой каменной крошке, за татуировки и шрамы. Кому разбитую голову поливать солеными слезами? А Лурдес смеется, заплетая косы, надевая расшитое бисером платье. Красное, синее, зеленое с желтым. У мамы, говорит, праздник, будет большая паэлья. А я выхожу замуж.

Вопрос: =)

1. +		4	(100%)
Всего:		4

@темы: фанфикшен

---

Вот эта породистая собака Тася, в прошлом хаски, живет в дачном поселке около Дуброво очень давно. Она ничья. Люди ее кормят, но никто не ухаживает. У собаки такие колтуны, что уже давно не получается нормально сходить в туалет. Все остается в колтунах. Собака очень ласковая и послушная (не любит только кошек). Так что если кто может пристроить ее в приют или взять себе, это спасет Тасю.

---

Отсылочки

марвел - Шмидт с друзьями

оригинал - Барби с друзьями

@темы: x-men

---

Вертикальный инцест в каноне Марвел

@темы: Марвел, x-men

---

Что-то в новом ивенте Академии ни одного героя, которого мне хотелось бы заполучить.
Ну вот разве что Локи и Кэпа приодеть.