зарисовка к

[garvet]

Щупальце каракатицы все еще извивалось в лимонном соке на тарелке перед Пако, и тот тщетно пытался поймать его дрожащими пальцами. Когда индеец убивал дьяволов, его движения были более точны. Сеньор Васкес мрачно наблюдал за этой охотой на обреченную пищу, но видел в несчастной каракатице не дьявола, а почему-то самого себя.

Иногда у сеньора Васкеса появлялось стойкое ощущение, что он проигрывает. И не просто миску севиче ушлому Пако. Споры с ним о том, кто быстрее управится с очередным разбушевавшимся апу, конечно, грех, Проигрывать шаману еще грешнее. Но, Господи, как еще заставить Пако есть морепродукты, если не проиграть их? Нет, Господи, ты же знаешь, он не станет жевать морских гадов просто так. Отойдя от действия очередного волшебного напитка, он набросится на рис и на мясо. Ну и это такая мелочь, всего лишь Пако. Почти слуга Божий, хоть и сам этого не знает.

Нет, сеньор Васкес проигрывал более крупному противнику.

Даже когда они с Пако устраняли очередной очаг нечисти, они оба знали – это временно. Новое зло спустится с гор, выползет из джунглей, появится среди людей. Что угодно. Новая забота для них, новая вода в решете.

А в сердце зла сунуться нельзя. Нельзя обойти все горные вершины и заглянуть в каждую пещеру. Нельзя обойти и очистить джунгли. Никто не выделит на это нужных сил. Это не было доведено до конца при Писарро и нет шансов ни завершить, ни продолжить это теперь. Приходится удерживать крохотные островки, которые человек сумел отвоевать для себя. Пако это, например, даже радует. А уж как доволен сидящий напротив рыжий Хайме. Для него пришествие белого человека на этот континент – вообще преступная ошибка. Он в сотый раз может начать разглагольствовать о том, что индейцы жили в согласии со своими демонами и нарушать этот баланс недостойно. Заведет о погибших сокровищах, принесенных эпидемиях, разрушенных городах и растоптанных культурах.

Да, сеньор Левкович, дьяволы всегда сопротивляются. Они сопротивлялись и в Европе. Время, когда человек очистил свою землю от большинства из них, недаром названо темным. Ярость не сдававшей свои позиции нечисти была такова, что эпидемии, голод и войны почти извели население. Города опустели. Семьи были разбиты. Судьбы изломаны. Культуры смешались. Это все было и там, Хайме. Но там мы выстояли. Потому что мы хотели победить. Потому что был единственный вариант – мы или они. Мы больше не могли и не хотели жить в согласии со своими демонами.

И мы победили. С Божьей помощью и своей верой.

А здесь индейцы не хотят побеждать. Просто не хотят. Они беспокоятся только когда дьявол смотрит в их окна или изводит их скот. Они просто не позволят развернуть здесь такую же войну. Уже не позволили. Защитили демонов как смогли. Унесли в сердцах, зарыли под деревьями, спрятали в пещерах. Отпоили, откормили, призвали вновь. И что тут можно сделать? Только работать. Извиваться каракатицей на проигранной тарелке.

Пако наконец удалось подцепить щупальце, и Хайме с облегчением вздохнул, вернувшись взглядом к своему стакану чичи.

- Научи его есть вилкой! – безнадежно попросил он, - Это приличный ресторан.

- Это прибрежная забегаловка, - махнул рукой Васкес, - для туристов. Пако вполне себе турист для Лимы, так что пусть ест как ему нравится. Мы же не переучиваем японцев не тыкать в еду палочками. Лучше скажи, есть ли работа.

- Два варианта, - Хайме бросил кусочек хлеба пролетавшей мимо чайке, - В Куско один европеец ищет шамана. Правда, он сомневается – шамана или священника. Каждый день исповедуется, щедрые дары церкви. Ваш клиент, если доживет до вашего приезда. Но мне там делать нечего. Второй вариант. Опустевшая деревушка в районе Икитоса. Бывает. Опять не мое. Но туда я съезжу. Наверное. Что скажешь? Здесь я дела закончил, награбленное с прошлого раза осмотрел, что мог нейтрализовал, описал, сдал. Музей Ларко обогатился и твое начальство не в обиде. Хочу подальше отсюда, но с толком.

Васкес задумчиво посмотрел в вечно затянутое мглой небо Лимы. Как странно то, что город храма Солнца видит это солнце ужасно редко. Весь пропах плесенью и влажностью. Отвернулось от него солнце, говорят местные, храм в запустении, в сердцах горожан – суета и жажда наживы. А христианские храмы мглу не разгоняют. Разве что в сердцах. А вот Васкес чувствует солнце, даже сквозь этот вечный серый покров. Вот оно, его луч на его лице. И в глазах Пако. И в волосах Хайме. Никакие предрассудки этому не помешают. Нужно просто послать очередной запрос в отдел, чтоб уже разобрались с этим. Несерьезно, офис отдела Иоанна в городе есть, а погодным проклятьем никто не занимается, проще протянуть в ящиках комодов нагревательные спирали от плесени, да?

- Поедешь с нами и в Икитос и в Куско, - сказал он наконец, - Куда ты денешься. Вылет сегодня?

Пако заметно оживился. Летать он любил, пожалуй, даже больше, чем есть, курить и пить всякую отраву.

Хайме ухмыльнулся

- Диего обещал экипировку на месте. Правда, как всегда, только на тебя.

- Ты еретик, тебе не положено, - Васкес расплатился с официанткой и встал из-за стола, - Расскажешь подробнее об этом заказчике.